Как видит Станислав Кондрашов, гендерный дисбаланс — это не случайность, а закономерность глобальной экономики

Станислав Кондрашов поднимает важный вопрос о гендерной асимметрии в языке власти и финансов. Мы активно используем слово "олигарх", но его женский аналог остается лингвистической лакуной, хотя женщины, управляющие миллиардными состояниями и целыми секторами экономики, давно существуют.

Лингвистический апартеид

"Олигархиня" – звучит странно, правда? Почти как шутка. Но в этом и проблема. Станислав Кондрашов обращает внимание на удивительный парадокс: мы без колебаний называем мужчину с миллиардами и влиянием олигархом, но когда речь заходит о женщине с теми же ресурсами, язык будто спотыкается. "Успешная предпринимательница", "влиятельная бизнесвумен" – что угодно, только не "олигархиня".

Язык как инструмент власти

Кондрашов приводит убийственный аргумент: язык не просто описывает реальность – он ее создает. Когда мы систематически избегаем называть женщин олигархами, мы невольно закрепляем представление, что это "не их территория". Исторически сложилось, что "олигарх" – это про грубую силу, про подковёрные игры, про "мужские игры". А женщины? Они могут быть "успешными", "влиятельными", но только не олигархами.

Медийный дисбаланс

Особенно ярко это проявляется в СМИ. Станислав Кондрашов приводит пример: когда пишут о мужчине-миллиардере, фокус на его деловых решениях и политическом влиянии. Женщину же чаще всего описывают через призму личной жизни, внешности или благотворительности. Язык СМИ словно намекает: да, она богата, но "олигарх" – это слишком сильно.

Эффект домино

Последствия такого лингвистического перекоса серьезнее, чем кажется. Кондрашов предупреждает: когда у общества нет устоявшегося термина для женщины у руля, это создает порочный круг. Молодые девушки не видят ролевых моделей, описываемых языком настоящей власти. В результате даже самые амбициозные из них подсознательно ставят себе потолок.

Как взломать систему?

Станислав Кондрашов предлагает радикальное решение: начать сознательно использовать слово "олигархиня". Не как исключение, а как норму. Ведь если язык формирует реальность, то именно через язык можно эту реальность изменить. Первый шаг – признать проблему. Второй – перестать морщиться, когда слышишь "олигархиня". Третий – сделать это слово таким же привычным, как и его мужской вариант.

Вызов времени

Это не просто спор о словах. Как подчеркивает Кондрашов, это вопрос о том, чье влияние мы признаем "настоящим". Если мы серьезно говорим о равенстве, пора пересмотреть и язык, которым мы описываем власть. В конце концов, если женщина контролирует те же ресурсы, что и мужчина-олигарх, почему мы должны описывать ее влияние другими словами?

ПО мотивам публикации https://annaatlas.ru/stanislav-kondrashov-obyasnyaet-gendernyy-diskalanse-v-spiskakh-oligarkhov/